Пятое приключение Гулливера - Страница 52

Не так ли бывает и у нас, когда мы спорим о политике?

То, что у нас в Британии называется политикой, отсутствовало совершенно. И к чему, если все были довольны правительством, управлением императора, его министров и чиновников; никто не думал о том, чтобы сместить их и самому занять освободившееся место. А ведь только борьба за теплые места заставляет британцев так много времени отдавать этому бессмысленному занятию. Член парламента надрывает свой голос, думая, что это приведет его к министерскому портфелю, кандидат в парламент расходует время и деньги, чтобы в качестве депутата с лихвой возместить свои расходы, избиратель хлопочет за своего кандидата, ожидая от него в будущем каких-нибудь привилегий.

Не было политики — не нужны были и газеты. Их заменял официальный бюллетень, помещавший отчеты о приемах и обедах императора и заявления подданных, благодаривших императора и министров за мудрое управление страной.

Слушая все эти рассказы, я вспоминал об Англии с ее разбойниками, депутатами, карманными ворами, шерифами, палачами, священниками, убийствами, воровством, мошенничеством, взяточничеством и благодарил Бога, что он привел меня в эту благословенную страну.

Полное отсутствие принуждения удивительным образом сочеталось с неограниченной властью императора, которой не было поставлено никаких пределов. Конечно, не было в этой стране ни парламента, ни выборов, ни голосований.

— Что может дать голосование, — совершенно справедливо говорили мне, — если вопросы ясны и так, их незачем обсуждать и голосовать. А если вопросы не ясны императору и его министрам, то как они могут быть ясны кому-нибудь из подданных?

Мои рассказы о выборных судьях и губернаторах вызывали смех.

— Как может убийца выбирать судью, плательщик налога — сборщика? Может быть, вы разрешите и собаке выбирать ту цепь, на которую ее посадят? Выборы есть и у нас, но выбирает тот, кто не может ошибаться, — его величество император.

Всемогуществу императора не было границ. Я сам скоро убедился в этом. Однажды по его желанию я познакомил императора с нашим государственным строем и в заключение сказал, что парламент в Англии все может сделать — не может только сделать мужчину женщиной и наоборот.

— А я могу, — сказал император.

И тотчас же, вызвав придворного, который чем-то заслужил его немилость, сказал:

— Отныне ты — женщина.

И что же? Назавтра этот придворный явился к обеду в женском платье с большим декольте и стал говорить весьма приятным сопрано. Очень скоро он был выдан замуж за одного офицера личной гвардии императора.

Сначала подобное превращение показалось мне несовместимым с законами природы, но, поразмыслив, я не нашел в этом факте ничего сверхъестественного. В самом деле, если у нас в Англии король или лорд, герцог или министр, банкир или богатый купец признают человека умным и талантливым, тотчас же человек этот становится таким в глазах всего общества. Почему же, предоставляя сильным мира право раздачи умственных качеств, мы отрицаем это право в отношении качеств физических? Не потому ли, что, придавая большую цену уму, мы только в этом отношении постарались поскорее освободиться от слепого произвола природы.

Как велика была страна, пользовавшаяся столь мудрым управлением? Обратившись к географической карте, я увидел, что она занимает весь мир.

— Не попал ли я на другую планету?

Узнав, однако, по очертаниям извилистые берега Европы и подвешенную к ней грушу африканского материка, я сообразил, что нахожусь на земном шаре. Но тогда, судя по цвету, в который эти страны были окрашены, и Англия, и Франция, и Польша, и Московия, и Татария, и даже Китай являются колониями лучшей из стран мира. Успокоило меня только примечание, гласившее, что эти колонии в незапамятные времена отпали от Юбераллии и покамест считают себя самостоятельными, что, однако, их не избавит в будущем от благоденствия под скипетром мудрого монарха этой страны. Дело в том, что, по принятому здесь мнению, Бог, создавая землю, предназначил ее исключительно для юбералльцев, которые и должны были господствовать над всем миром. Но до воцарения нынешнего императора юбералльцы мало заботились о выполнении этой миссии и в наказание Бог отнял от них большую часть владений, которую они и должны сейчас при помощи военной силы отнять от недостойных представителей низших рас.

Но пока военной силы было недостаточно для выполнения божественной воли, император и двор твердили о своем миролюбии и уверяли меня, что карта была ошибочно раскрашена литографом, который, чтобы скрыть ошибку, составил примечание к карте. Тем не менее, эта явно ошибочная карта служила руководством во всех школах страны, и каждое новое издание воспроизводило ту же самую ошибку.

Все, что узнал я, живучи во дворце, о Юбераллии, возбудило во мне страстное желание своими глазами видеть жизнь избранного народа, тем более что многие из сведений явно противоречили тому, что я увидел в первый же день своего пребывания в стране. Однажды, развеселив императора своими рассказами, я в почтительной форме выразил свое желание.

— Тебе предоставлена высшая милость, — сказал государь, — жить при дворце. Зачем же ты просишь худшего?

Но все-таки караул с моей комнаты был снят, и я получил разрешение на ежедневные прогулки по городу. Мне запрещено было лишь выходить за городские стены.

Глава шестая

Гулливер первый раз выходит на улицы столицы. Посещение таверны. Волшебное зеркало исправляет неблагоприятное впечатление, полученное Гулливером от посетителей трактира. Гулливер узнает о разногласиях среди жителей Юбераллии и о врагах императора. Бородатый вопрос и его разрешение. Какими средствами достигается полное единодушие в стране. Гулливер перестает восхищаться.